Джемайма - Страница 64

— И что мы будем делать дальше? Как мы проведем остаток дня?

— Что ты имеешь в виду? — Брэд в панике; он подумал, что я спрашиваю, что мы будем делать с нашими отношениями.

Я начинаю смеяться.

— Что мы будем делать сегодня?

— О, да. М-м-м, после обеда мне нужно в спортивный клуб, проверить, как там дела. А пока можем позавтракать и пойти кататься на роликах.

— Отлично, — отвечаю я спокойным голосом, чтобы Брэд не заподозрил, что я наврала про ролики. Если мне придется встать на ролики, я выставлю себя пол ной идиоткой. Ну и что, зато это отличное упражнение для бедер. — Можно, я потренируюсь в твоем зале? Одного катания на роликах, боюсь, недостаточно.

— Конечно, — соглашается Брэд. — После обеда у нас занятия спиннингом. Уверен, тебе понравится.

— Спиннингом?

— Да, — смеется он, увидев, что я понятия не имею, о чем он говорит. — Спиннинг — это упражнения на велосипедном тренажере в очень быстром темпе. Очень тяжело, но зато потом чувствуешь себя потрясающе.

— Понятно, — отвечаю я. Звучит заманчиво, но, пожалуй, я буду делать те упражнения, которые хорошо знаю.

Мы встаем, принимаем душ и забираемся в машину Брэда. Немного катаемся по Санта-Монике, он хочет, чтобы я начала здесь ориентироваться. Брэд время держит руку на моем колене, и мне начинает казаться, что я в раю.

Вокруг — сотни людей, некоторые из них очень красивы, но большинство — совершенно обычные люди. Я удивлена — почему-то ожидала, что все жители Лос-Анджелеса похожи на кинозвезд. Но это не так: на одну красавицу приходится десяток женщин с ничем не выдающейся внешностью.

— Это — Променад Третьей улицы, — говорит Брэд, показывая на вымощенную булыжником улицу с магазинами и ресторанами по обе стороны. — По выходным здесь выступают уличные артисты, — останавливаемся у светофора, и я слышу голос Фрэнка Синатры. Не могу понять, откуда доносится музыка.

— Подожди, — говорит Брэд. — Ты обязательно должна это увидеть, — он паркует машину за углом и берет меня за руку. Мы идем, и музыка становится все громче.

Посередине улицы стоит мужчина лет шестидесяти, в мягкой фетровой шляпе, черном пиджаке и галстуке-бабочке. В руках у него микрофон. Он еле покачивается в такт мелодии и проникновенно напевает под караоке. Его голос так похож на Фрэнка Синатру — невозможно поверить, что песню исполняет кто-то другой. Прохожие останавливаются не несколько мгновений и продолжают свой путь улыбаясь. Ведерко, стоящее на земле, постепенно наполняется долларовыми банкнотами.

— Здорово, правда? — спрашивает Брэд и обнимает меня. Мы стоим рядом со скамейкой — такие скамьи тянутся в ряд по обе стороны улицы. Я киваю, соглашаясь с ним, и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. И тут замечаю бездомную старуху, сидящую на скамейке. У нее длинные спутанные седые волосы, потрепанный рваный плащ. На земле перед ней стоит дюжина целлофановых пакетов. Ее глаза закрыты, и она мечтательно подпевает артисту. Вдруг открывает глаза и видит меня.

Встает, берет сумки и, проходя мимо меня, касается моей руки и произносит:

— Слышали бы вы, как он поет «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Это незабываемо, — и при этих словах исчезает из виду.

— Как странно, — говорю я и смотрю на Брэда.

— Ничего особенного, — отвечает он. — Этот парень — местная достопримечательность. Он приходит сюда каждую неделю.

— Но эта женщина…

— Да. Санта-Моника — мекка бездомных. Выступление этого парня, должно быть, самое приятное, что случилось с ней за неделю.

— Но как она сюда попала?

— Откуда мне знать, — он пожимает плечами. — Как мы все сюда попали?

Мы подходим поближе и бросаем в ведерко несколько банкнот. Потом возвращаемся к машине.

Проезжаем широкие улицы, по обе стороны которых стоят большие дома. Оказываемся на Монтана-роуд. Это тихая улочка, где живут миллионеры: достаточно взглянуть на изящные бутики и шикарные рестораны, находящиеся здесь. Брэд останавливается у переполненного посетителями маленького кафе. Лишь на улице есть один свободный столик. Брэд просит, чтобы я заняла столик, пока он заказывает завтрак.

Не подумайте, что я — самовлюбленная идиотка но я не могу не заметить, как трое — трое! — мужчин опускают газеты, прекращают разговоры, поворачиваются и пристально смотрят на меня. Первая мысль, которая приходит в голову, — у меня что-то не так с лицом. Но потом я понимаю, что они уставились на меня, потому что я хорошо выгляжу.

Вспомнив наставления Джеральдины, я надела выцветшие джинсы, которые купила в секонд-хенде, белую рубашку и коричневые замшевые мокасины. Взглянув в зеркало перед выходом из дома, я поймала себя на мысли, что наконец-то выгляжу так, как всегда мечтала.

— Кофе, — Брэд ставит передо мной чашку. Мужчины тут же отводят глаза: одного взгляда на Брэда достаточно, чтобы понять, что они ему не конкуренты. — И обезжиренный черничный кекс.

Кекс — просто объедение, Брэд — просто сказка, моя жизнь — просто чудо. Мне хочется остаться здесь навсегда.

Наверное, сейчас мы должны вести долгие разговоры и пытаться узнать друг друга поближе. Но, в конце концов, вчера мы только это и делали. И теперь, после того как мы занимались сексом, я могу только смотреть на него и улыбаться. Брэд все время держит меня за руку, то и дело поглаживает мое колено или плечо. Как будто нам необходимо постоянно поддерживать физический контакт. И может, мне кажется, но все на нас смотрят.

Ну и пусть смотрят: они просто завидуют, что мы так близки. Я понятия не имею, что такое любовь, была влюблена в Бена, это правда, но Бен никогда не был моим. И вот я сижу напротив человека, с которым занималась любовью, и думаю, может, я никогда не была влюблена в Бена? Может, это было просто временное помешательство?